Тед Чан - Если 2003 № 11
Это по мере сил показал и фильм «Дети Дюны».
Но зато радует факт, что качество российского DVD-релиза вполне на высоте. Меню анимировано и озвучено, изображение приличное. Наличествуют небольшие бонусы в виде фильмографии актеров и анонсов. Тыловые колонки включаются достаточно часто, создавая убедительную звуковую панораму. Особенно приятно наличие звука DTS.
«Детей Дюны» не назовешь великим фантастическим кино, но это честная иллюстрация к роману, хороший подарок всем любителям выдающейся фантастической эпопеи.
А пряностью все-таки злоупотреблять не стоит.
Сергей ЛУКЬЯНЕНКОПроза
Александр Тюрин
Человек, не умевший как следует летать
Разбег по тротуару, толчок на канализационном люке, три шага по стене вверх. Затем прыжок — и он неловко завертелся вокруг собственной головы примерно на уровне второго этажа.
— Не так, Михаил Иванович, — раздраженно бросил инструктор. — Стена каменная, значит, надо двигаться по касательной к силовым линиям, то есть как бы боком. Она же отбрасывает сильнее, чем кирпичная.
Михаил остановил вращение, энергично работая ногами. Попытался восстановить самообладание, глубоко втянув воздух, но неуверенность копошилась где-то под горлом, словно сороконожка.
— Ну, теперь разгоняйся, — поторопил инструктор, — тут восходящая силовая линия.
Михаил несколько секунд бежал по восходящей линии, как будто неплохо, но потом соскользнул, да прямо в нисходящую кривую, и беспомощно кружился, пока его не поймал инструктор и не забросил на площадку отдыха.
Пригорюнившийся летун висел в воздухе над кроной мощного тополя, стараясь не делать лишних движений. Рядом курил инструктор, иногда выписывая ведьмовские восьмерки, то ли показывая класс, то ли пытаясь снять нервное напряжение.
— Миша, ты же знаешь, что я против тебя ничего не имею, но мне кажется, что мы не сможем больше заниматься. Иногда ты как будто осваиваешь новый материал, но к следующему занятию все по нулям. И мы опять начинаем с азов. Извини, но я перестаю себя уважать после таких провалов.
— Что же мне делать? — растерянно спросил Михаил, в голове которого все мысли превратились в бесполезную труху.
— Не знаю. Попробуй обратиться к другому инструктору, более терпеливому. Но мой тебе совет, брось ты это дело. Летать совсем не обязательно… Ладно, на сегодня все. Двинулись обратно.
На обратном пути Михаилу даже показалось, что у него кое-что получается. И плавные подъемы, и резкие спуски, и даже крутые повороты у высоких сосен и тополей. Может, все-таки инструктор изменит свое мнение?
Не изменил.
— Ну счастливо, Миша, — сказал он, едва их ботинки коснулись земли. И явно поспешно взмыл вверх. Инструктор еще раз мелькнул в смутном вечернем воздухе, среди ветвей, словно нарисованных на лиловом небосводе, и, резко изменив направление, исчез за крышей ближайшего к аллее дома.
Миша посмотрел на свои ноги. Они крепко и прочно, как столбы, стояли на потрескавшемся мокром асфальте. Тяготение держало его, словно клещами. Ему сейчас казалось, что он только-только поднял веки и недавний учебный полет был просто сном, таким же, как и сотни других снов, в которых ему открывались небо и простор…
Впереди на аллее у закрытого киоска просматривалось несколько неясных фигур. Кажется, пара из них направилась к нему. Миша поспешил выйти из прострации и, резко развернувшись, зашагал в противоположную сторону. Потом на секунду замер. Нет, он не ошибся, за ним топают два грузных тела.
— Эй, тормозни, браток, возьми на буксир. А ну-ка стой, тебе говорят, баран.
Это к нему обращаются? Бежать или не бежать? Топот усилился — значит, они догоняют его. Теперь точно бежать, удирать изо всех сил.
Всего несколько минут назад эти распоясавшиеся ублюдки были едва заметными пятнышками внизу, с нулевой ролью в его жизни — букашки или тараканы. А теперь они нагоняли его, и он понимал, что уже ничего не может выжать из своего подержанного опорно-двигательного аппарата, из изношенных суставов, из надрывающихся легких. Он уже задыхается. Пытаясь втянуть кислород, он инстинктивно поднял лицо к помрачневшему небу и увидел там нескольких светлячков. Это те, которым открыты простор и свобода…
Удар ногой пониже спины бросил его на дорогу. Только не лежать — забьют. Он поднялся, опираясь на содранные об асфальт ладони. И тут удар в затылок вбил его обратно. Сквозь отупение проникала резкая боль и солоноватый привкус крови во рту.
Миша стал приподниматься снова, видя, как топчется рядом с ним пара крепких ног, как приплясывает другая пара в никогда не чищенных ботинках. Носок ботинка отходит назад, чтобы… И тут какой-то светлый вихрь налетел на него.
Михаил успел заметить, как отшвырнуло одного ублюдка и брыкнулся на спину другой, даже слетели с ног замызганные башмаки.
А вихрь оторвал его от земли, пронес сотню метров по аллее, свернул на пересекающую улицу и отпустил.
Миша удержался на ногах, хотя с трудом. Рядом стоял Петя. Юнец, сопляк. Пять лет назад был его студентом, которому он натянул четверку на экзамене. Глуповатый, комичный, однако счастливый владелец летательско-водительских прав.
— Спасибо, Петя.
— Не за что, Михаил Иванович. Вы что, права дома забыли?
— Нет у меня прав, Петр. Как не было, так и нет. А деньги раньше были, но теперь и их не стало. Все забрали проклятые инструкторы.
— Ну давайте, я вас потренирую, Михаил Иванович. Бесплатно… В конце концов, четверку вы мне поставили тоже совершенно бесплатно. Ха-ха.
— Действительно смешно. Но, увы, я могу летать только в сопровождении инструктора.
— А если втихаря, где-нибудь на пустыре? Короче, все вы, доценты, смелые только в аудитории.
2.Разбег, толчок, трасса подхватила и понесла его. Теперь получить ускорение, пробежавшись по карнизу… Черт, нога застряла. Неловко дернувшись, Миша полетел вниз головой и был остановлен лишь в трех метрах от земли. Управление взял на себя Петя.
— М-да, этак вы себе какой-нибудь член сломаете в трех местах и заодно меня угробите. Михаил Иванович, разве вы забыли: на карнизах нельзя семенить и смотреть под ноги. Скользнуть — и все.
— Не забыл я, не забыл… Темнота, не сконцентрироваться никак. Мысли посторонние моторике мешают. Давай снова.
— Можно, конечно, и снова. И так двадцать пять тысяч раз. Но Миха…
— Извини, Петр. Я увлекся. Живет же девяносто девять процентов народонаселения без этих летательских прав. Живет и не тужит. Девяносто девять процентов населения не хочет написать Мону Лизу, не хочет накропать что-нибудь по поводу «чудного мгновения». А оставшийся один процент чего-то хочет, то ли нарисовать, то ли написать, то ли полетать. К своему глубокому сожалению, я отношусь к этому одному проценту.
